РЕАЛЬНА ЛИ ИДЕЯ - БЫТЬ КАЗАХОМ, ГОВОРИТЬ

РЕАЛЬНА ЛИ ИДЕЯ - БЫТЬ КАЗАХОМ, ГОВОРИТЬ ПО-КАЗАХСКИ И ЯВЛЯТЬСЯ В ТО ЖЕ САМОЕ ВРЕМЯ СОВРЕМЕННЫМ, ПРОГРЕССИВНЫМ ЧЕЛОВЕКОМ?!

     Имеется в виду идея казахского национального патриотизма. Каждый раз, когда надвигаются парламентские выборы, партии, руководствующиеся ею, обращаются к обществу с призывом поддержать их. Но особых успехов не добиваются. Отдельные люди, представляющие такую идею, до сих пор в высший законодательный орган все же проходили. Но как оно сложится в дальнейшем, если теперь у нас выборы только по партийным спискам?! Да еще Парламент сейчас практически однопартийный. Как в дальнейшем в парламентских стенах быть представленной идее казахского национального патриотизма?

     Вопрос этот очень важный для государства. Ведь краеугольный камень этой идеи – борьба за укрепление роли казахского языка и за расширение сферы его применения в общественно-государственной жизни. А казахский язык – это государственный язык в стране. Так что идея казахского национального патриотизма и государственный язык Казахстана имеют самую тесную взаимную связь. И трудно представить благополучие одного из этих понятий без такого же благополучия другого… 

    В 1913 году  в передовой статье для самого первого номера газеты «Казак» выдающийся просветитель, один из основоположников современного казахского языка Ахмет Байтурсынов, ставший впоследствии также одним из лидеров партии «Алаш», сказал так: «Название нашей газеты - «Казак». А цель наша - сохранение наших национальных особенностей». Он и его соиздатели видели свое назначение в борьбе за сохранение казахского языка, культуры и истории. Они воевали с ассимиляционистами в среде своих сородичей. И вот тогда А. Байтурсынов сформулировал и оставил для последующих казахских поколений такую задачу: «Можно и нужно быть казахом, говорить по-казахски, являясь в то же самое время современным, прогрессивным человеком».

     С тех пор прошло много времени. Что изменилось? Изменилось-то многое. Да только сохранили свою актуальность, судя по всему, споры между поборниками сохранения самобытности казахов и их сородичами-ассимиляционистами. И эта ситуация где-то напоминает давний конфликт между почвенниками и западниками. Казалось бы, так дело должно бы обстоять и в других новых независимых государствах, состоявших в прошлом в составе СССР в качестве союзных республик. Но в действительности это не совсем так…

     Не раз говорил Мухтар Шаханов о том, что у нас наверху среди руководящих работников многие не знают казахского языка. Другими словами – указанного в Конституции государственного языка.

     Такая реальность огорчает всех тех казахов, кому небезразлична, по выражению башкирского ученого Ахметзаки Валидова (Валиди), «жизнь в духе Kazaklik» (цитата из его труда «Происхождение казахов и узбеков»). Kazaklik или казактык (казакшылык), как писал он же, «можно коряво, но близко по смыслу, интерпретировать как Казахскость». Да, сейчас полно казахов, которых эта самая казахскость не трогает. Особенно – в верхних слоях казахского социума. На это, собственно, и указывает поэт и депутат М.Шаханов.

     Но вот что примечательно. Уже за годы, после распада Советского Союза, выросло и сформировалось новое поколение национальной элиты в бывших союзных республиках, ставших независимыми. Будущее этих стран – за ними. Появилось оно и у нас.

     Но наша новая элита от такой же украинской, грузинской и азербайджанской элиты отличается тем, что она, за редкими исключениями, на государственном языке своей вновь обретшей независимость страны не говорит. Она в основном говорит на русском языке. Некоторые ее представители уже отличились достаточно продолжительными публичными выступлениями на английском языке. Но при этом такие наши государственные мужи практически не говорят – да простится нам такая тавтология! – на государственном языке страны, которую они зачастую представляют на самом высоком уровне.

     Представители новой украинской, грузинской и азербайджанской элиты также говорят на прекрасном русском языке. Многие из них явно столь же хорошо владеют английским языком. Во всяком случае, выступление на Би-Би-Си по-английски для, скажем, азербайджанца Ильхама Алиева или грузин Михаила Саакашвили, Нино Бурджанадзе и Зураба Ногаидели – самое обычное дело. Сидят они там перед камерами и совершенно спокойно и естественно отвечают на самые каверзные вопросы британских журналистов на английском языке. Так их характеризуют российские аналитики, дающие оценку новым элитам в постсоветских республиках. При этом ими не отмечается ни одно англоязычное выступление на том же Би-Би-Си представителей нашей элиты.

     Но ведь те же И.Алиев или М.Саакашвили, Н.Бурджанадзе и З.Ногаидели при всем этом не только не пренебрегают своим государственным или, если угодно, родным языком. Они на нем в основном и говорят при отправлении своих очень ответственных служебных обязанностей. Для И.Алиев азербайджанский, для М.Саакашвили, Н.Бурджанадзе и З.Ногаидели грузинский – это такой же рабочий язык, каким, скажем, для российской государственной и деловой элиты является «великий и могучий». То есть – русский язык.

     Получается, для новой украинской, грузинской и азербайджанской элиты практика использования сразу трех – своего государственного, русского и английского - языков – это, в принципе, обычное дело. При этом рабочим языком у них остается свой язык. Его они используют, образно говоря, в девяти случаях из десяти.

     Наша же новая элита больше двуязычна. Причем меньше всего она владеет и использует свой язык. Государственный язык. На взгляд со стороны, такая ситуация выглядит парадоксальным. Но в самом Казахстане к ней привыкли. Видные деятели казахской культуры на это сетуют уже столько лет. А воз, как говорится, поныне там. Нельзя сказать, что новая казахская элита совсем не использует государственный язык.

     Но частота использования совершенно противоположна тому, что есть в Украине, Грузии и Азербайджане. У нас представителями новой государственной и деловой элиты свой язык используется не в девяти случаях из десяти, а в одном. А в основном они говорят на русском.

     Многие из них обучались на Западе или имеют опыт работы там. Они воспринимаются наиболее дееспособными среди молодых казахстанцев. Но редко, кто из них способен служить воплощенным образцом задачи о том, что «можно и нужно быть казахом, говорить по-казахски, являясь в то же самое время современным, прогрессивным человеком».

     Некоторое время назад довелось слышать ответы молодых соотечественников, обучающихся в зарубежных государствах по программе «Болашак», на вопросы журналистов из агентства «Хабар». Передача, где все это показывалась, шла на казахском языке. Студенты же свои ответы давали на русском. Вне зависимости от того, где они обучаются – в США или, скажем, Великобритании. И их выступления переводились для телезрителей на казахский язык. А ведь для миллионов школьников и представителей вообще молодежи у нас в стране эти «болашаковцы» - это образцы успеха. Получается, поведенческая модель того, как в этой жизни можно добиться незаурядных результатов, включает в себя игнорирование своего государственного или родного языка.

     Но ведь те самые студенты, в общем-то, ни в чем не виноваты. Они знают о том, что такое успех в современном Казахстане и как его можно добиваться, знают не понаслышке. Ведь оказаться отобранным по программе «Болашак» - это в любом случае очень и очень не просто. Но надо смотреть вперед. И в этом будущем обращение первоочередного внимания казахскому языку, по-видимому, не представляется обязательным.

     Примеры перед глазами. Наверху, по свидетельству М.Шаханова, многие не знают казахского языка. И это никак не сказывается на благополучии их карьеры. А главное, все это ни для кого не секрет. И уже давно. Только деятели казахской культуры сетуют на эту ситуацию. Однако она не меняется. Современный успешный человек – это прагматичный человек. Ему, чтобы он поверил, нужны не просто слова, а доказательства. Наглядный пример. А с этим проблема. Иначе бы М.Шаханов не возмущался языковой ситуацией так, как он это делает сейчас.

     Можно ли представить подобное в Грузии или Азербайджане? Вряд ли. Так почему у нас так, а у них иначе?

     Дело, видимо, в том, что вопрос благополучия языка – это, прежде всего, вопрос духовного состояния его носителей. Наивна убежденность в том, что суверенитет нации, статус государственного языка и ограничительные меры в отношении других языков могут помочь решить эту проблему. Законы развития и распространения языков не подчиняются воле политиков. В этом, надо полагать, и кроется причина малой популярности идеи национального патриотизма.

          Кайрат КАЗАКПАЕВ